Танец в одиночку. Глава третья

Я не помню, что я делала сегодня, когда внезапно меня пронзило болезненное чувство. Я ощутила, что тебе плохо. Я не знаю, как это получается, но люди, о которых я много думаю и которых я люблю, становятся связанными со мною невидимой нитью. Я почти физически могу ощущать их боль.

Не проходит и дня, чтобы я не думала о тебе, хотя всячески пытаюсь не признаваться себе в этом и занимаюсь всем, чем угодно, лишь бы только изгнать тебя из своей души и из своих мыслей.

Сегодня же я почувствовала это. Может быть, у тебя началась черная депрессия (мой мальчик очень переменчивый и неуравновешенный. Принимая во внимание, что ты не обременен особыми заботами, я делаю вывод, что депрессии у тебя бывают часто. Кто мало видел, много плачет (с)).

Я ведь точно понимаю, что ты будешь жалеть о том, что сказал мне. Это было глупо и импульсивно. Возможно, ты уже жалеешь, но никогда в этом не признаешься. Мы гордые.  Ты будешь жалеть даже не о том, что я такая замечательная и распрекрасная, больше тебе не принадлежу. И я, и ты прекрасно знаем, что я не замечательная и не распрекрасная и что во мне нет ничего особенного. Просто от любви так не избавляются. С ней нельзя обращаться как с надоедливой мошкой, сбивая ее с плеча одним метким щелчком. Даже когда она не нужна и бесполезна (как тебе кажется), ее нужно ценить и быть ей благодарным. Потому что немногие люди на свете по-настоящему будут любить тебя. Точнее, единицы. Я не злорадствую, нет. Я вообще добрая. Просто ты будешь жалеть. Или уже жалеешь.

В тот момент, когда меня пронзила твоя боль, мне захотелось позвонить тебе или просто написать что-нибудь ободряющее или утешительное. Но я не могу этого сделать. Ты лишил меня этого права. Одним неосторожным движением ты вычеркнул меня из своей жизни, и теперь эту жирную линию, которой я перечеркнута, не стереть ластиком и не замазать замазкой. Обидно.

И вдруг мне пришла в голову замечательная мысль.

Это из разряда очередных бредовых мыслей.

Я могла бы прийти к тебе во сне. Это было бы здорово. Это было бы решением всех проблем.

Я бы как следует к этому подготовилась.

... Я надену свое длинное голубое платье, распущу волосы и слегка надушусь сиреневой водой. Запястья и шею. Нет, ничего такого я не планирую. Просто я хочу тебя увидеть. Хочу с тобой поговорить.

Я приду к тебе босиком. Пусть тебе снится, что ты сидишь на полу и смотришь телевизор или, как обычно, сидишь перед компьютером и страдаешь херней, изнывая от тоски. Ты скучаешь по мне. Когда нечего делать, часто скучают по кому-нибудь. Ввиду нашего недавнего расставания, ты скучаешь по мне.

Я подхожу сзади и кладу руки тебе на плечи. Ты вздрагиваешь и оборачиваешься.

- Привет, - говорю я.

- Привет.

Я начинаю смеяться над выражением твоего лица.

- Как ты вошла, что я не услышал?

- Тебе это снится, милый. Когда ты проснешься, я уйду.

- Мне это только снится?

- Да.

- Жаль.

Мы немного молчим.

- Выключи компьютер, - говорю я. - Не каждую ночь я прихожу к тебе.

Ты покорно исполняешь мое повеление. Ххха. Наяву ты бы так не сделал. Хорошая идея - приходить к тебе во сне.

- Сядь.

Я указываю на диван. Мы садимся рядышком и смотрим друг на друга.

- Хорошо, что ты пришла, - говоришь ты. - Я безумно по тебе скучаю.

- Если бы это был не сон, ты никогда бы не сказал такого.

- Не сказал бы.

- Тем и хорошо, что это сон, правда? Можно говорить все, что захочешь. Можно говорить правду.

- Да.

- Тебе плохо?

- Да. Очень. Глупо все получилось. Нелепо.

- Я тоже так думаю. Жаль, что ничего уже не изменить. Было так хорошо.

Молчание.

- Ты знаешь, давай не будем сейчас говорить об этом. Твой сон закончится через час или два. Давай проведем их радостно. Завтра, когда ты проснешься, тебе станет намного легче. - Думаешь?

- Я поэтому и пришла.

- Я думал, ты злишься на меня.

- Мне бы хотелось, но я не могу. Давай попьем чаю. Поставь хорошую музыку и давай попьем чаю.

Ты снова включаешь компьютер и ставишь мои любимые песни. С которых все начиналось. Ты идешь на кухню и ставишь чайник, а я оглядываю твою комнату. Она небольшая. В углу стоит шкаф, потом книжные полки, а у окна стоит рабочий стол. Интересно, что ты за ним делаешь. У противоположной стены стоит раскладной диван и еще полки. На стене висит фотография, где ты, маленький ребенок, сидишь на коленях у мамы, трогательно прижавшись к ней. А на полу темно-синий ковер.

Ты возвращаешься с двумя кружками чая, когда я медленно танцую под одну из песен. Мне хорошо, я счастлива. А ты стоишь в двери и смотришь на меня, удивленный. И тут я понимаю: ты ведь никогда не видел, как я танцую.

- Здорово танцуешь.

- Я знаю, милый.

- Ты никогда не танцевала для меня.

- Ты никогда не давал мне такой возможности. Это надо заслужить, милый.

Ты ставишь чашки на стол, подходишь ко мне и крепко обнимаешь, прижимаясь лицом к моему плечу. Я не сопротивляюсь. Ты ничего не говоришь. Ничего и не надо говорить, все без слов понятно.

- Ты знаешь, - говорю я. - Не надо ни о чем жалеть. Просто знай, что я всегда буду вспоминать о тебе с теплотой. Я не злюсь, честно. Все к лучшему. Все будет хорошо. Давай-ка, кончай депресячить. Это ни к чему. В конце концов, у меня было больше причин впасть в депрессию, чем у тебя.

- Почему? - негодующе возражаешь ты.

- Потому что это была твоя инициатива, насчет расставания, не моя.

Нечего возразить на это.

- А ты не впала в депрессию? - спрашиваешь ты с некоторой надеждой.

- Был один момент... Я до сих пор переживаю все это, милый. Но у меня слишком много дел, я не могу позволить себе расклеиться. Надо жить дальше.

- А может быть...

- Нет. Не может.

- Зачем же ты пришла тогда? - ты выпускаешь меня из объятий и отходишь, помрачнев.

- Затем, что это сон. Затем, что нам хорошо вместе. Иногда надо поговорить начистоту, милый. Хотя бы во сне. Тогда будет легче.

Я сажусь на диван и начинаю пить свой чай.

- Шоколадка есть? - спрашиваю я.

Ты отрицательно качаешь головой.

- Безобразие.

- Есть сахар. Хочешь?

- Я что, лошадь, чтобы есть сахар?

- Почему лошадь?

- Ну... когда лошади успешно выполняют какую-нибудь команду, им дают сахар и хлопают их по шее.

Мы начинаем смеяться.

А потом я пью чай, а ты смотришь на меня.

Постепенно ты рассказываешь мне обо всем. Тебе грустно, ты жалеешь. В тот день, когда я улыбнулась и ушла, ты поехал на занятия и чувствовал огромное удовлетворение от того, что все так быстро закончилось, что не было сцен, упреков. Ты рассказал об этом друзьям, и они поздравили тебя, что ты так легко избавился от меня. Еще ты был горд тем, что так кратко, емко и грамотно изложил мне свою точку зрения. Так по-мужски сказал правду и не морочил мне голову.

Однако было что-то внутри тебя, что зарождало смутную тревогу. Ты думал, оно пройдет, но оно с каждым днем усиливалось. Появилось странное чувство - чувство того, что тебя одурачили. Такое бывает, когда по дешевке продаешь дорогую вещь, а потом понимаешь, что она стоила намного больше. Ты несколько раз хотел написать мне, но что-то говорило тебе, что это бесполезно. Уже бесполезно. Я не шла на контакт, не слала отчаянных писем и депрессивных смсок. Я просто исчезла, как будто меня никогда не было. Это было необычно и неожиданно. Ты знал, что я люблю тебя, и рассчитывал на другой сценарий. Но расчеты оказались неверны. Я ушла из твоей жизни, нарочито беззаботно размахивая своей тяжелой сумкой, гордо выпрямив спину.  И ты начал скучать по мне. Сначала ты сам не признавался себе в этом. Ты думал, что друзья и занятия спортом заменят тебе меня, и не пройдет и двух дней, как ты и думать обо мне забудешь. Но что-то пошло не по плану. И поэтому сейчас я сижу на твоем диване и слушаю эту исповедь. Твоя голова лежит у меня на коленях, я глажу тебя по волосам и спокойно слушаю. Я все это знала. Ты берешь мои руки и начинаешь их целовать.

Наше время подходит к концу.

- Через пять минут ты проснешься, милый.

- Ты сердишься на меня?

- Нет. Я все это знала.

- Как?

- Просто я тебя знаю. Наверное, знаю от того, что люблю.

- Все еще любишь?

- Да. В конце концов, ты был первым, кто меня поцеловал. Такое не забывается. Я думаю, что я никогда не смогу тебя забыть. Даже если сильно захочу.

- А ты мне ничего не расскажешь?

- Уже поздно. Мне пора идти.

Ты обнимаешь меня и пытаешься поцеловать.

- Не надо, - говорю я. - Если ты поцелуешь меня, мне слишком грустно будет просыпаться.

Вдруг я вижу, что ты плачешь. И тут я разделяюсь на две части. Одна злорадствует. Это называется «момент истины». Когда понимаешь, ху из ху. Другая часть меня сжимается от боли и жалости. Ты мой маленький мальчик. Сам не знаешь, чего хочешь, сам страдаешь от этого.

- Не уходи, - говоришь ты и опускаешь голову, чтобы я не заметила твоих слез.

- Не плачь, - говорю я и обнимаю тебя, и кладу твою голову себе на плечо. - Все это пройдет. Все еще впереди. Я должна уйти. Так надо. Можешь поплакать, не стесняйся. Можешь поплакать, пока я еще здесь. В этом нет ничего стыдного.

Ты крепко обнимаешь меня.

- Оставь мне чего-нибудь на память, - просишь ты.

- У тебя есть ракушка, - напоминаю.

- На память об этой ночи.

Я снимаю с руки свое маленькое серебряное кольцо и надеваю на твой мизинец.

- Возьми. Не потеряй.

- Никогда.

- Не грусти, мой хороший. Все будет прекрасно, поверь мне.

 Я снова крепко обнимаю тебя и нежно провожу ладонью по твоему лицу.

- Прощай.

.....................................................................................................

Я просыпаюсь. Оказывается, я заснула на диване. Везде включен свет, я не раздета, а на часах четыре утра. Все как обычно.

Я почти физически чувствую на себе прикосновение твоих рук и тепло твоего тела. Опять психическое расстройство? Милый, двухмесячный роман с тобой не принес мне ничего, кроме психических расстройств. Странно, что меня еще не увезли на скорой. Мне даже страшно подумать, что было бы со мной, если бы мы встречались дольше. Скажем, год. Тогда все точно закончилось бы психушкой.

Иду кормить рыбок и мыться. В ванной обнаруживаю, что посеяла где-то свое маленькое серебряное колечко... Думаю, сразу ли звонить по ноль три, или домыться и забыть. Нет, лучше сделаю вид, что ничего не заметила. Вывалится откуда-нибудь. Вечно все теряю.

***

Прошла неделя с нашей ночной встречи, которой на самом деле не было. Правда, я до сих пор так и не могу найти свое кольцо, но это неважно.

Я чувствую, что у тебя все в порядке. Прошло почти два месяца, и ты больше не думаешь обо мне. Это значит, что у тебя все хорошо.

У меня тоже все прекрасно, только когда я иду по улице, я постоянно оглядываюсь по сторонам, надеясь увидеть тебя. Когда я подхожу к подъезду, я все еще ищу тебя глазами. Глупо, зато честно.

Сегодня я наконец встретила тебя, совершенно случайно, в метро. Мое сердце на минуту сжалось и перестало биться - ты был с другой девушкой. Я знала, что ты быстро найдешь мне замену, готовила себя к этому. Но все равно такие вещи бьют внезапно, больно и безжалостно. Ты обнимал ее, маленькую хрупкую девочку с крашеными волосами, и вдруг посмотрел на меня. Я спокойно встретила твой взгляд, спокойно улыбнулась, поправила свои непокрашенные волосы, в которые ты любил погружать свое лицо, и сделала вид, что продолжаю читать свою книгу.

 

Ах, милый мой, мне жаль, что я никогда не танцевала для тебя. По крайней мере, тогда бы ты меня не так быстро забыл. А может быть, помнил бы всю жизнь.

Нет, дело не в том, что я гениальная танцовщица. Просто у меня особое отношение к танцу. Понимаешь, для кого-то танец - это бессмысленный выпендреж. Для меня - это способ выразить свою душу посредством тела. Только в танце я способна показать себя с той стороны, о которой не знает почти никто. В танце я могу выразить и радость, и тоску, и беспросветное отчаяние, и желание быть любимой. В танце я могу бесстыдно предлагать себя, намеренно завлекать, страстно любить и искренне ненавидеть. В обычной жизни я не могу себе позволить подобного спектра эмоций. Я знаю, что это может выглядеть чувственно, низко и вызывающе, но это искренне. Это правда обо мне. Это то, что словами не скажешь. И это только в танце. Как только заканчивается музыка, я замираю, гордо выпрямляюсь и снова становлюсь хорошей девочкой.

Странно только, что после моих танцев женщины, которые их видели, перестают меня замечать и объявляют мне негласный бойкот.

Два года назад, когда я отдыхала в Греции, я несколько раз танцевала на дискотеках, которые проходили в отеле. Я видела, как девушки, которые до этого мило здоровались со мной, вставали и уходили, а на следующий день просто смотрели сквозь меня, как будто я была галлюцинацией или пустым местом. Меня это нисколько не волновало, скорее, удивляло и смешило. Глупо.

Я много раз танцевала для тебя, только ты этого не видел. Мне до сих пор жаль, что так произошло. Я бы хотела посвятить тебе целый танец и показать его в присутствии всех твоих глупых друзей. После этого никто из них не посмел бы сказать тебе что-то против меня. Возможно, что многие из них начали бы завидовать тебе черной завистью, но это не имеет отношения к делу.

Я бы поставила мрачную, депрессивную песню о любви, которая не приносит утешения и радости, но терзает душу сомнениями, ревностью и тревогой. Песню с четким ритмическим рисунком и тяжелым бэкграундом. Я бы сняла с себя всю лишнюю одежду, которая сковывает движения и скрывает детали. Я бы тряхнула волосами и сбросила ботинки - танцевать лучше босиком. Я бы выложилась по полной. Милый, даже если бы мне поставили условие танцевать в радиусе полутора метров, я бы все равно отдала бы тебе в танце всю мою душу и мою неутоленную, жестоко оборванную любовь к тебе. Это была бы моя самая большая месть, милый.

А пока я выхожу из вагона со смертью в сердце и с улыбкой на губах. Давно пора привыкнуть к тому, что я всегда танцую одна.

А. А-ва

Комментарии (1)